Юрий ТОМА, фото Ивана НОВАША
В конце июня возвращаюсь в Минск из водного похода и узнаю, что запланированное восхождение на Казбек смещено почти на месяц раньше. Семь человек нашей группы уже взяли билеты на 7 июля до Пятигорска. С тревогой подхожу к Центральной железнодорожной кассе. Очереди практически нет. Обычно в разгар лета здесь приходилось отстаивать не меньше часа, а на поезд Минск-Кисловодск, который ходит раз в четыре дня, билеты раскупались за 45 суток. С удивлением узнаю, что билеты есть! и даже в нужный вагон и не боковое место. Про себя думаю: «Есть ведь хоть что-то положительное и в экономическом кризисе». Остается еще одна задача: объяснить жене, что самым лучшим подарком ко дню ее рождения будет восхождение на самую высокую гору Грузии. Жена не возражала, только спросила: «Вас в заложники не возьмут?» Все наши родные и близкие недоумевали: почему нас так тянет на Кавказ, в Грузию? Там ведь неспокойно. Самое напряженное место на постсоветском пространстве! Так почему же Кавказ и Грузия?
Моя первая встреча с горами состоялась именно там, в 19 лет. И с тех пор горы стали для меня самым большим увлечением в жизни. Потом были горные походы на Тянь-Шань, Памир, Фаны, Алтай, пешие и водные походы по Сибири, Байкалу, Камчатке, Шантарским островам, Карелии. Несколько лет назад возникло большое желание вернуться туда, где я был беспричинно счастлив и молод, где я смотрел на звезды, а звезды вглядывались в меня. Еще в прошлом году мой друг Петр Коноплев предложил взойти на Эльбрус. Я с радостью согласился, готовился целый год, но за сутки до отъезда, когда я ехал на велосипеде по кольцевой, меня сбила машина… И вот опять предложение – на этот раз Казбек. Конечно же, ДА!
В Пятигорск наша группа из восьми человек прибыла в 8 утра. К обеду были уже во Владикавказе.
Наутро начинается очередной этап нашего путешествия. Через час мы попадаем в ущелье: с одной стороны – отвесные скалы, с другой – Терек. Водитель-грузин Тамаз рассказывает про местные обычаи. С особой гордостью он отмечает положительные изменения в Грузии. Нынешний президент Михаил Саакашвили за сутки уволил всех милиционеров, набрал новый штат сотрудников, дал им хорошие оклады, оснастил всем необходимым и ввел жесткий контроль над взяточничеством. «Тэпэрь стала жытъ харашо, паборы на грузынскых дарогах прэкратылысь», – подводит черту Тамаз.
Подъезжаем к российскому пограничному посту. Очередь с десяток машин. Узнаем, что если в машине больше 8 человек, то пассажиры выходят из авто со своим багажом и проходят досмотр через «рентген». Поочередно кладем рюкзаки на транспортирную ленту, и их поглощает установка с надписью «осторожно, радиоактивность!». Даем пояснения по поводу подозрительных предметов – это газовые баллоны. Официально нас предупреждают, что вывоз с территории Грузии вина и минеральной воды запрещен. Потом менее официально: если на полиэтиленовых бутылках нет грузинских этикеток, то… можно. Внимательно разглядывают наши белорусские паспорта. Белорусы здесь редкие гости: за два года наша группа лишь вторая, которая пересекает на этом пограничном посту российско-грузинскую границу. Все процедуры занимают 2 часа 15 минут. Примерно столько же уходит на грузинской стороне. Сразу за грузинским пограничным постом, с правой стороны от Терека, в скалах 4 огневые точки. На всех работниках форма по американскому образцу, у одних автомат Калашникова, у других винтовки М16.
В поселке Гвилети, где мы намеревались начать наше восхождение, узнаем, что запланированный маршрут проходит через пограничную зону, и нужны специальные пропуска. Решаем ехать дальше до поселка Степанцминда и идти к вершине традиционным путем. Начинаем пешую часть путешествия. Через час поднимаемся на 300 м, выходим на поляну, где возвышается православная церковь Святой Троицы, построенная в XIII веке. Возле нее святой источник. Много машин с тбилисскими номерами. Рядом пасутся коровы, джигиты катают девушек на лошадях. Мы разбиваем на поляне палатки.
Ночь выдалась звездная. Наконец приходит ощущение, что мы в горах...
На следующее утро быстро собираем палатки. Наша задача – подойти к Гергетскому леднику. На перевале Аршо посвящаем Сергея Миклашевского в горные туристы. Для него это первый в жизни перевал. Теперь он получает приставку к своему имени – Гергетский.
Траверсом проходим склон, переправляемся через речку и выходим на поляну, где стоят 6 палаток. Начинается ливень с градом. Выясняется, что палатка командора «течет» в двух местах. Я внимательно к ней присмотрелся – она вся в дырах. Ее бы пора в музей, но для Шуры она обрела сакральный смысл. Он отзывается о ней как о лучшем друге, прошедшем испытания семитысячниками. Вечером, когда заканчивается дождь и все вылезают из палаток, знакомимся с группой из Польши: три женщины и мужчина в возрасте. Они угощают нас сушеными помидорами, мы их – салом с луком. Не знаю, какие ассоциации вызвало наше угощение, но они предлагают выпить водки. Для налаживания более тесных контактов с дружественной Польшей делегируем от нашей группы самых стойких и проверенных: Петра Коноплева и Ивана Новаша.
Следующий день акклиматизационный – делаем радиальный выход на перевал Кеси и по гребню выходим на вершину Орцвери 3700 м.
Наконец наступает знаменательный день 13 июля – день рождения моей жены Ирины. Мы отмечаем его вечером на ГМС. Когда-то давно, еще в советские времена, здесь было выстроено двухэтажное здание под гидрометеостанцию. Сейчас оно превращено в частную гостиницу. В непогоду это обшарпанное и исписанное со всех сторон здание кажется очень уютным. Внутри есть душ, бар, кухня, отдельные номера по 25 лари (16 лари = 10$). Вокруг здания площадки для палаток, обложенные камнями.
К вечеру начинают к ГМС подтягиваться группы, вышедшие рано утром на Казбек. Командор Шура шутит: «Только не смотрите им в глаза». Спускающиеся с горы иностранцы в красивом фирменном снаряжении очень походят на французов, оставляющих Москву в 1812 году. Бодро выглядят только местные проводники. Их можно сразу выделить по гордой осанке, яркой веревке через плечо и скромному снаряжению. Настроение сразу портится. Шура утешает: «Не переживайте. Для нашей группы пенсионеров я разработал специальный маршрут. Завтра мы подойдем на вторую ступень Казбекского перевал, там сделаем базовый лагерь. А уже оттуда рано утром будем делать восхождение». К вечеру пошел дождь с градом. Сквозь сон слышал раскаты грома и сходы лавин, но спалось на удивление тихо и безмятежно.
Утро следующего дня выдалось солнечным. Прошли морену, вышли на ледник, усеянный трещинами. С правого крутого склона постоянно сыплются камни. Вначале все это настораживает. Но потом, когда мы присмотрелись к следам, оставленным упавшими камнями, стало ясно, что большой опасности нет, а шумовой эффект от постоянно падающих камней даже приятно поднимает настроение. Надели обвязки, через карабин подсоединились к основной веревке. Идти не очень удобно, чувствуешь себя будто в упряжке. Но это обязательные меры предосторожности при подъеме по закрытому леднику. Очень легко поднялись к самому основанию вершины, на вторую ступень Казбекского перевала (4200 м). Погода опять испортилась, начался сильный ветер. Шура быстро отрыл площадку в снегу для нашей двухместной палатки и занялся в ней приготовлением ужина. С вершины спускается связка из трех человек. Подойдя к Шуриной палатке, два иностранца падают на снег и просят горячей воды. Я прошу их немного подождать. Снег только начали топить. Очень хочется хоть чем-то им помочь. Но им ничего не надо, кроме горячей воды. Через пять минут местный инструктор дает команду, и они уходят вниз. Их силуэты медленно тают в белой мгле…
15 июля – день полной луны. Считается, что в такой день более вероятна хорошая погода. Очень ранний подъем, завтрак. Сквозь рваные облака, гонимые сильным ветром, иногда проглядывает солнце. Кошки очень хорошо вгрызаются в снежный наст. Склон горы становится все круче и круче. Начинаю жалеть, что не взял ледоруб. Иду с треккинговыми палочками, у одной сломался наконечник. Надо было ее сложить и спрятать, только мешает. Но уже поздно. Теперь это можно сделать только 100 м выше, на небольшой площадке. По ходу подъема останавливаю дыхание и делаю съемки на видеокамеру. В прошлом фильме получилось нехорошо. Красивые горные пейзажи, а кто-то рядом дышит как загнанная лошадь.
Как удивительно быстро меняется погода в горах! Полностью рассеиваются облака. Вершина уже совсем близко, сердце ритмично отбивает такт. Передние зубья кошек по-прежнему уверенно вгрызаются в снежный наст, плавно переношу центр тяжести с одной точки опоры на другую. И вот она, Вершина! Подъем занял два с половиной часа. С высоты 5033 м видно все как на ладони…
Восхождение прошло легко, повезло с погодой. Надо отдать должное опыту и интуиции командора. Молодец Шура, правильно оценил наши возможности, разумно составил маршрут, распределил нагрузки, провел акклиматизацию группы. И уже за ужином думаю: «Если бы делали восхождение как все, с ГМС, то, наверно, и у меня были бы глаза стеклянные, как у тех иностранцев».
Через сутки мы уже ночевали в поселке Степанцминда, а на следующее утро ехали на микроавтобусе в Тбилиси. В глубине души я сожалел, что так быстро распрощались с горами, но потом легко перестроился на прогулку по грузинской столице.
На улицах города много женщин в черном одеянии. Согласно традиции, они носят траур по умершему родственнику целый год, а кто и больше. В отличие от белорусских женщин, грузинки умеют пристально смотреть в глаза. А может это эффект восприятия черных глаз?.. Свернули в узкую улочку, ведущую к горе, на которой возвышается колесо обозрения и телевышка. Если не обращать внимания на современные витрины, то возникает ощущение, что попадаешь в XVII–XIX вв. Старинные трехэтажные здания с балкончиками, видимо, достроенными гораздо позже и обвитыми виноградной лозой, булыжная мостовая. Когда заходишь через арку во внутренние дворики, то создается впечатление, что дома не строятся, а лепятся, как пчелиные соты, заполняя всевозможные свободные пространства. Между балкончиками натянуты веревки, на которых сушится разноцветное белье. В одном из таких двориков нас встречает немолодой человек, предлагает холодной воды. Для нас это актуально, жара +36°. Начинается разговор, к которому постепенно подключаются остальные жители дворика. Люди говорят о низком уровне жизни, жалуются на «новые» порядки. При коммунистах, оказывается, жилось лучше. Говорят, что из 5 миллионов грузин больше миллиона молодых людей уехали из страны. На русских они не в обиде – «это политики виноваты в том, что столкнули два народа». И американцев им не надо – грузины и русские должны сами разобраться в своих проблемах.
Распрощавшись с доброжелательными жителями грузинского дворика, идем выше в гору. По каменной лестнице поднимаемся к гроту, в котором видны надгробные плиты с датами жизни и смерти Грибоедова и его жены. На следующем уровне возле церкви, похожей на смотровую башню, кладбище, напоминающее выставку скульптур. Среди них могила матери Сталина с живыми цветами. В церкви иконы православных святых с грузинскими лицами. На полу мраморные плиты, свидетельствующие, что под ними находится прах русских и грузинских князей и княгинь. Поднявшись еще выше, попадаем на обзорную площадку. Много церквей, и каждая напоминает крепость. Видимо маленькому, но гордому народу приходилось много воевать, чтобы отстоять свое достоинство. Проникаешься уважением к древнему народу воинов, монахов и тружеников…
Спустя три дня 200 км Военно-Грузинской дороги возвращают нас во Владикавказ. Вот и завершается наше путешествие. Теперь-то я точно знаю, почему людей тянет на Кавказ, в Грузию и на Казбек! А насчет напряженности в этом регионе… мы ее просто не почувствовали. Кто-то скажет, что нам просто повезло. А я думаю так: какими глазами смотришь на мир, таким мир и становится для тебя. Прощайте, Кавказ, Грузия и Казбек. До новых встреч!