Под жарким небом Эллады я думаю о Сократе. И совсем чуть-чуть о его жене Ксантиппе («Если вам попалась сварливая жена, вы станете философом»). И о том, что когда изучала философию в университете, не сразу поняла, в чем революционность его метода – задавать вопросы вместо того, чтобы давать ответы. Но сейчас точно знаю, что лучший способ научиться мыслить самостоятельно – задавать вопросы. И искать ответы. Под небом Эллады это понимание приходит проще, впитывается легче, проникает в поры, оставляя след в душе и мыслях – как солнце, оставляющее приметный след на коже. Бронза с кожи сойдет, но Сократ – это навсегда.

А Аспасия? Милый, ты знаешь про Аспасию? Красивая, хотя и грустная, история. Она была гетерой, знаменитой – к ней ходил Сократ (нет, не для того, о чем ты мог подумать, а чтобы поговорить – в Греции той поры женщин, с которыми хотелось поговорить, на пальцах одной руки сосчитать можно). «Золотой век» Перикла (это когда на Акрополе появился Парфенон, который и сегодня, раненый и полуразрушенный, восхищает) – это и про нее тоже. Перикл, правивший Афинами, был так пленен, что развелся и стал жить с гетерой. Позор! Позор! К суду ее! Привлекли за богохульство: не имея возможности открыто выступить против Перикла, политические противники напали на его женщину. Защитная речь Перикла была такой убедительной, что ее оправдали. А позже дали афинское гражданство их сыну, тоже Периклу. Глядя на Парфенон, я все время вспоминаю эту историю.

Солнце и жаркие камни – не лучшее место для рождения нового мира, но он родился именно среди этих камней. Стоя на Акрополе, не в силах разлучиться с его опаленными камнями, я неожиданно поняла, откуда я родом. Отсюда. Это ведь родина всего, что мне дорого и близко – европейской культуры (и философии, конечно). Значит, это моя родина. Греки, которые, по словам Жванецкого, не думали, что их назовут древними, придумали все, что имеет для нас значение и сегодня: демократию, например, или тиранию с олигархией. Одиссея и Троянского коня. И Олимпиады. Мысль о том, что умереть, мстя за смерть друга, это геройство, тоже отсюда – из истории про храброго воина Ахилла, имевшего лишь одно уязвимое место. Все мы из Греции родом, даже если не задумываемся об этом.

Кружится голова. Это от солнца – безжалостного, или от того, что я узнаю дорогие тени?

Единственно место на Земле, где я сожалею о том, что родилась не мужчиной – Греция. Потому что в женском моем обличье попасть на Афон, в исключительно мужскую монашескую республику – никаких шансов. Говорят, там даже кур нет, только петухи. Очередной миф, наверно. Но я его не проверю: никаких шансов. Мне показалось, или кто-то робко произнес слово «демократия»? Не в этом случае.

НО зато можно поехать на Метеору – это ведь тоже сказочное место. Помню, как долго выбирала себе юбку в пол, платок – чтобы не слишком жаркий. Метеора – множество монастырей. Потрясающее место: монастыри примостились на самых вершинах одиноко стоящих отвесных скал. Как они туда попали, и сегодня, с нашей современной техникой, не совсем понятно. Не иначе как глубокая вера вела людей, их строивших. Удивительное место: подъемом сюда стоит испытать себя и свою веру. В Бога – если верите, в себя – это обязательное условие. «Вы православная?», – спросили меня трогательные женщины в одном из монастырей (не зря я так старательно выбирала самую скромную из возможных юбок). Да. И, взяв за руку, провели туда, куда туристок (которых легко отличить по кускам материи, намотанных на ноги вместо юбок) не водят. Из темноты на меня смотрели пронзительные глазища византийских святых. Диск с песнопениями из метеорских монастырей я вожу за собой по свету. Чтобы не забыть, откуда я родом. Милый, ты же хочешь в Метеору?

…С мужем я познакомилась в Китае. Одетая в ту самую «метеорскую» синюю юбку в пол. Через несколько лет он признался, что испугался: такой строгой я ему показалась. Той юбки давно нет, мои воспоминания о Греции потускнели (да и сколько я там была: лишь прикоснулась, пригубила, надкусила), но ощущение родства становится все сильнее. Муж любит пошутить над моим философским образованием, а я ему рассказываю истории про Сократа и Ксантиппу («превращусь в ворчунью – станешь философом!»), Аспасию и Перикла, Ахилла и его пятку, Тесея и Андромеду… Про греков, древних и не очень, настоящих и вымышленных, можно рассказывать бесконечно, дав фору томной Шахерезаде. У меня целый воз таких историй. И, милый, не забывай про Олимпиады…

Почему я хочу поехать в Грецию? Чтобы муж увидел все, что я так люблю. Чтобы он понял, что Сократ – это наше все.