Искусствовед Сергей Хоревский делится с «Завтра твоей страны» мыслями о том, почему остается пустой гламурная оболочка, которую власти пытаются натянуть на белорусский столицу, и как вернуть в город жизнь.

На снимках 70—80-х годов прошлого века нынешнее поколение уже не узнает родной город. Но проблема уничтожения традиции глубже, чем советская история. Еще в XIX веке Владислав Сырокомля удивлялся, насколько мало в Минске исторических мест, будто умышленно стираются следы прошлого.

Кто разрушил Минск?

С детства каждый белорус слышал, что в Минске мало памятников потому, что его разрушили во время Великой Отечественной войны фашисты.

Действительно, говорит Сергей Хоревский, по плану фашистов, исторический центр города должен был быть полностью разрушен. Вместо него планировалось отстроить 20 кварталов, где нашли бы свое место тюрьма, жандармерия, площадка для расстрелов.

  — Этот градостроительный ужас не был воплощен, но война стала отличным поводом для советских властей расчистить территорию, чтобы стереть исторический Минск, — говорит Хоревский. — Поэтому некоторые планы советских градостроителей так напоминают планы нацистов.

Искусствовед подчеркивает, что целостность градостроительной планировки XVI—XVIII веков сохранялась и после войны. Во время оккупации Минск был сожжен на 70—80%. Но сгорели деревянные постройки. При этом Верхний город уцелел. И очень многое было нарушено уже после войны. Например, самый старый и большой костел на Интернациональной — костел Св. Фомы Аквинского — и доминиканский монастырь уничтожили в 1952 году. Примечательно, что незадолго до этого, в 1945-м, БССР получила контрибуцию от Германии за поврежденный памятник культового зодчества общесоюзного значения.

Несколько церквей было снесено в районе площади Мясникова. На месте сегодняшней гостиницы «Юбилейная» была мечеть. Зачем ее в 1967 году снесли, до сих пор неясно. Хоревский говорит, что список можно продолжать до бесконечности...

Город на костях

Жертвы сталинских репрессий разбросаны по всему городу. Они похоронены не только в Куропатах, утверждает Сергей Хоревский.

Дворец спорта стоит на древних кладбищах, Дворец искусства, что на Золотой Горке, расположился на бывшем католическом кладбище. На еврейском кладбище раскинулись привокзальные корпуса БГУ. Троллейбусное депо по улице Красной — это место бывшего кладбища военного госпиталя. Бывшие деревенские кладбища занимает Минская обсерватория рядом с автовокзалом «Московский».

Минск во времена Сталина стал не только местом страданий для горожан, но и братской могилой для многих европейцев. В Комаровский лес, Черный лес привозили и убивали людей из Польши, Литвы, Латвии. Об этом свидетельствуют материалы раскопок.

Масштабы Холокоста в Минске невозможно осознать, как и логику фашистов, которые привозили в город евреев со всей Европы, чтобы здесь расстреливать.

Люди похоронены в парке у завода Вавилова и в Черном Яру в Лошице, около бывшего фольварка Тивали (район кинотеатра «Аврора» на улице Притыцкого).

В Тивалях похоронены рабочие железной дороги. В 1938 году по приказу сталинского наркома путей сообщения Лазаря Кагановича «за саботаж» — отказ отправлять эшелоны репрессированных в Сибирь и Заполярье — было расстреляно около 300 белорусских железнодорожников из разных городов. Хоревский подчеркивает, что расстреляли как тех, кто принимал участие в забастовке, так и тех, кто не имел к этому никакого отношения. Тела закопали в Тивалях на месте могильника для животных. По санитарным нормам, такие могильники нельзя раскапывать в течение 50 лет. Но уже в 1960-е годы в связи с расширением столицы в районе Тивалей началось строительство, и могильник был уничтожен. А нынче там стоит Ледовый дворец.
В городе множество и других захоронений, о которых минчане даже и не догадываются.

— Замечу категорически, что без понимания трагической истории Минска, масштабов преступлений ХХ века, без нашего покаяния перед жертвами неслыханных по масштабу репрессий эпохи сталинизма, понять, кто мы, нельзя, — отмечает Хоревский. — Без этого мы так никогда и не построим новый Минск. Гламурная оболочка, которую натягивают на наш город, все равно останется пустой. Без памяти о том, что происходило на нашей земле, мы не поймем своего пути.

Минск — город сельчан?

Коренных жителей Минска осталось мало. Часто можно услышать, что Минск — город сельчан. Если бы это было действительно так, то в белорусской столице царил бы белорусский язык, крестьянские традиции и кухня, считает Хоревский.

— Тогда под нашими окнами росли бы пестрые георгины и астры, как на селе. Так, как это и произошло в Тбилиси, Праге, Вильнюсе, где сельчане заполонили городское пространство. Минск же город, образ которого сформировало начальство. Например, в конце 1930-х годов, после массовых репрессий в Беларуси не осталось ни одного архитектора, который получил бы образование до революции. Вместо тех, кого репрессировали и массово уничтожали, приезжало начальство из Москвы. Минск стал городом, куда стремились и где мечтали остаться различные отставники — военные и партийные.

В районе 1970-х ситуация стала доходить до абсурда, так как значительную часть горожан составляли не местные люди. Дело не в том, какой национальности они были. Просто они никак не были заинтересованы в сохранении исторического облика Минска. Но при этом они формировали идеологию.

В 1989 году 40% населения Минска было занято в непроизводственной сфере. Это было бы нормально, не будь преобладающая часть этих людей чиновниками самого разного калибра. В Минске сегодня столько же районов, как и в Киеве, но там на 1,5 миллиона больше жителей. Армия чиновников в Минске росла и растет.

А в советские времена над тем, чтобы уничтожить хоть что-нибудь несоветское, работали сотни голов. Когда в издательстве БелСЭ готовились книги по архитектуре, находились такие цензоры, которые считали необходимым печатать снимки памятников досоветской архитектуры обязательно в черно-белом варианте.

— Главный архитектор Минска Юрий Григорьев (коренной москвич, кстати) возмущался, что в Минске не могло быть красной черепицы, — рассказывает искусствовед. — Архитектор Владимир Вораксин, получивший образование в Ленинградской академии художеств, говорил, что в Минске нет достойных внимания памятников. Это не Ленинград, любил повторять он.

Так что Минск сделали таким, каков он есть, не сельчане, а чиновники. И это объясняет, почему в городе, например, до сих пор центральные улицы носят имена Маркса, Энгельса и так далее. Если бы улицам вернули их исторические названия, считает Хоревский, это означало бы, что начальство прожило свою жизнь впустую. А кто захочет, чтобы его биография оказались ничего не стоящей?

Как нас обманывают?

Минчан и гостей города часто обманывают. Например, построили в Минске отель «Европа» — не в том месте, где он исторически находился, не в том виде, не из тех материалов и не в том масштабе. Нас обманывают, говорит Хоревский, когда выдают новостройки за памятники.

— Это диверсификация истории и подмена понятий, — говорит он. — Еще один пример — «Линия Сталина», которая строилась в 1932 году против Польши. Где была граница СССР в 1941 году? Нам выдают за правду то, что не является ею.

Что делать, чтобы вернуть Минск?

Во-первых, считает Хоревский, надо почтить места массовых захоронений.

— Это немедленно и неоспоримо. Чтобы люди знали, где лежат умершие. Там по крайней мере не будут выгуливать собак. Знание, надеюсь, будет формировать среду и дисциплинировать живых. Память об этом заставит смотреть другими глазами на историю. Нельзя ставить казино на месте, где похоронены тысячи людей, как в случае территории у стадиона «Динамо».

Важно сохранить ландшафт. Вот пример — огромный белый дом на Немиге, который разделяет исторический центр — улицы Раковскую и Немигу. Если бы его не было, в историческом районе сложилось бы совсем другое окружение. В Минске до сих пор есть церкви, которые реально восстановить по снимкам, чертежам.

Каменный недостроенный храм, который находится на территории Замчища, не имеет аналогов в мире. Стены — высотой до трех метров, но купол на храм так и не поставили. Известно, что саркофаги, которые находятся в храме, относятся к дохристианской традиции. Властями города планируется восстановить недостроенную церковь XII века.

Но Хоревский считает, что лучше не трогать духов, не будить их.

— Раскопать храм, где были могилы, саркофаги. Ради чего? Памятники не существуют сами по себе. Памятник дается только нашим сознанием. Нам нужна гуманизация среды. В центре Минска сейчас негде пройтись, не то что почитать газету на скамейке. Не та атмосфера. Разве что сиди и дыши выхлопными газами, — подводит пессимистичный итог беседе Хоревский.